300 спартанцев - стоит смотреть ?

[Вера Химера]

По гнилому ящику идет такая реклама, на фильм 300 спартанцев.
Оно уже идет ? Видел кто - что за фильмец, стоит посмотреть ?
Есть там красивые герои ? Типа гардемаринов ?
А то не люблю, когда все друг друга тупо мочат

[Дезертир с кладбища]

Фу - кино про гомосеков.
Они же в Спарте друг с другом жили, никаких женщин
Дебилы

_________________
Стащу душу, что плохо лежит !

[Вера Химера]

воте на....
не, гомиков я сотреть нихачу....

[Создатель Миров]

Ну там не совсем гомики
Просто... сказка на тему древнего мира

[Вервольф]

Справка:
Фермопильское ущелье - узкая долина в горах, проход отделяющий Фессалию от Средней Греции шириной не более нескольких метров.
Ксеркс - царь Персии, из династии древнеперсидских царей Ахеменидов.
Леонидас Агиад - спартанский царь, родом из Родоса.
Фиванцы - жители города Фивы в Греции.
Феспийцы - жители города Феспии в Греции.
Лакедемоняне - древнее, альтернативное название спартанцев.
Мидяне - подданные Ахеменидской империи, альтернативное название персов у греков.
Эллада, эллины - древнее, альтернативное название Греции и греков.
Гоплиты - тяжелая пехота, вооруженная обоюдоострыми мечами "ксифос", щитами диаметром около 60см., копьем длиной около 2-2,5 метров.
Фаланга - ряд построения гоплитов. По фронту в ряд от ста до тысячи человек, фаланга имела от пяти до двадцати пяти рядов (кирпич).
"Козья тропа" - тайный путь, тропинка проложенная домашним скотом через Фермопильское ущелье.
Илоты - легко экипированные, спартанские рабы-оруженосцы, вспомогательный отряд для спартанских гоплитов. По историческим данным у одного гоплита было от двух до девяти илотов в зависимости от благосостояния спартанца. При атаке илоты выбрасывают свои заготовленные дротики-копья длинной не более полутора метров и сразу же отступают.
Мелийцы - жители Фессалии.
"Бессмертные" - отборные войска Ксеркса, тяжеловооруженная конница.




"Спартанцы не спрашивают сколько их, спартанцы спрашивают где они"
Агис II Спартанский, полководец, царь.

В 480 году до нашей эры, царь Персии Ксеркс во главе восьмисоттысячного войска подошел к границам Греции. Учитывая фактор внезапности и проводимые религиозные олимпийские игры, греческие войска еще не были созваны и царь одной из греческих областей - Леонидас, изъявил добровольное желание задержать на несколько дней армию персов до созыва ополчения союзников. Триста спартанцев - телохранителей царя с добровольным подкреплением местного ополчения из пяти тысяч гоплитов феспийцев и две тысячи лучников фиванцев вышли навстречу персам. Заняв высоты, господствующие над узким проходом вдоль морского берега, храбрые воины встали в Фермопильском ущелье - единственной дороге ведущей в Грецию...
День второй.
Солнце уже взошло и приближалось к невидимой полуденной границе неба. В пышных перинах облаков, в иссине-голубом небе плавали вальяжные орланы, изредка оглашая тишину ущелья пронзительным криком. Море казалось удивительно спокойным и, переливаясь изумрудным цветом, взволнованно шумело перекатывающимися волнами, вперемешку с нарастающим гулом топота миллионов ног и копыт. Лучи солнца тепло ласкали лица загорелых крепких солдат. Ветер шевелил космы волос воинов и только их каменные, хмурые лица смотрели немигающим взглядом из-под золоченых шлемов, на перешеек ущелья. У входа в «Средние ворота» ущелья, черными воронами кружили многочисленные войска персов, поднимая столбы пыли возвышающиеся над ущельем темным облаком надвигающейся угрозы.
Переговоры шли уже второй день к ряду. Персидский царь Ксеркс недоумевал глупости и упрямости Леонидаса, выжидая и все же надеясь на человеческое благоразумие своего врага, он начинал просто испытывать неприязнь к этому спартанцу, хотя в глубине дивился их храбрости. С раннего утра его переговорщики уже не первый десяток раз скакали с требованиями к горстке храбрецов:
- Великий царь царей Ксеркс, сын Великого Дария Первого, более не желает щедрых предложений мира отступить, либо присоединиться к Величайшей армии всех времен и народов, - сказал на ломаном языке перс со смешными кудрями-бородками. Испытующе взглянув на Леонидаса, переговорщик не дождавшись ответа или посчитав молчание за отрицательный ответ, столь же резво для своих немолодых лет вскочил на своего скакуна. Вся делегация состоящая из трех парламентеров еще несколько секунд беспокойно переминалась на месте еле сдерживая своих коней. Наконец парламентер что-то выкрикнул и сопровождающие двое всадников сорвались с места и вихрем поскакали в сторону своего лагеря, персидский старец оглядел маленькое войско и усмехнувшись надменно выкрикнул обращаясь к грекам:
- Наши стрелы затмевают солнце, мы забросаем вас стрелами! Лакедемоняне, сегодня вы умрете!
- Ну что же, - спокойно ответил Леонидас, прищуриваясь на палящее солнце. - Тогда мы будем сражаться в тени.
Своим пренебрежением Леонидас вызвал кривую гримасу у перса и добрый гул усмешек у соратников. Перс еще раз оглядел войска греков и умчался в след своим сопровождающим. Леонидас еще некоторое время смотрел вслед переговорщику, затем привстав со своего самодельного табурета подозвал рослого феспийца. Феспиец, лет тридцати отроду с крупными чертами лица и огромным шрамом разделявшим его лицо по диагонали на две части, не заставив себя долго ждать подбежал к царю и преклонив голову подошел ближе.
- Докладывай Демофил, что на «козьей тропе»?
- Да царь мой. Эпаминонд непоколебим, как я и ручался. Только несколько фиванских лучников сбежали прошлой ночью, но они пойманы и казнены.
- Гермоген у них предводитель?
- Да Леонидас.
- Отзови Гермогена с его лучниками к ущелью и направь туда своего надежного «сотника» с тремястами гоплитами. Возьми их у Агесилая, там менее подготовленные солдаты. Пусть их будет на тропе тысяча, бог войны Арес любит ровный счет.
- Будет исполнено, - пробасил Демофил и уже было побежал исполнять указание, но Леонидас остановил его положа руку на плечо.
- Друг мой, - Леонидас пристально, по-дружески посмотрел в глаза полководца, - с сегодняшнего дня будут кровавые и трудные бои. Твои воины примут первый удар, спартанцы примут последний бой...
Демофил опустил глаза поняв мысли Леонидаса, он сам будучи опытным воином уже заранее знал, что спартанцы как сильнейшие воины Эллады выступят только после того, когда последние феспийцы и фиванцы падут на окровавленную землю предков. Демофил знал, что никто не вернется с этой битвы и тем более спартанцы для которых выжить в проигранном бою означало - позор и укор от своих собратьев. По братски сжав плечо спартанского царя, Демофил ответил ему таким же дружеским взглядом:
- Феспийцы покажут мидянам бесстрашие эллинов! Эллада не забудет своих героев! - отбегая, Демофил быстрыми движениями руки подозвал несколько солдат-командиров. Верные воины внимательно слушали своего предводителя. Кивая в ответ головами и размахивая руками, они так же быстро как прибежали, отдав честь своему военачальнику, убежали к своим отрядам. Через несколько минут триста пехотинцев двинулись в сторону «козьей тропы», оставшиеся две тысячи гоплитов выстроились полукругом перед выходом из ущелья. Другие две тысячи гоплитов обхватившим полукругом, выстроились позади них. Завершали тактическое построение тысяча восемьсот лучников, выстроившиеся на высоте большим тонким полукругом, обхватывающим ровные «брикеты» пехоты, которые выставив свои длинные копья на военную изготовку, походили с высоты на квадратных дикобразов.
Прошел час. Солнце достигло своего апогея. Леонидас смотрел на мельтешащие у «Средних ворот» фигуры персов и слушал гул топота колоссальной, почти миллионной персидской армии. У спартанца - человека воспитанного для войны, не было страха перед смертью, а значит и перед врагом. Но дрожь земли под копытами персидских скакунов, пыль вздымавшаяся над ущельем словно смог пожара, невольно заставляли сердце трепетать от волнения. Леонидас посмотрел на чистое небо и солнце, лучи которого так нагрели шлем с правой стороны, что обжигало щеку. Он снял шлем, подставляя лицо слабому приятному ветерку: «Через пару часов солнце будет за нами и ослепит глаза мидян, а это хорошее преимущество... вот только Ксеркс, что-то медлит...» - не успел подумать Леонидас, как в ущелье показались всадники. Ряды тяжелой пехоты зашевелились выставляя вперед длинные двухметровые копья. Раздался горн извещающий об атаке и через минуту черная масса высыпала из ущелья и стремительно направилась к «дикобразу». Быстро расширяясь в объемах, с разбегу черный поток наткнулся на длинные и острые копья фаланги гоплитов. Плотно прижавшиеся друг к другу плечом греки, выставив копья яростно протыкали насквозь людей и лошадей. Вот уже первые ряды копий сломаны, но тут же взамен сломанным появились новые. Дезорганизованные всадники, пытаясь сориентироваться на месте, под натиском своих же сзади идущих, падают с лошадей в ряды врагов, где не успевая встать тут же умирают под острием греческих ксифосов. Со всех сторон всадников колют длинные копья и черная масса начинает редеть под натиском уже оголивших мечи первых фаланг гоплитов. Искусные крепкие воины сокрушительно рубят головы со смешными кудрявыми бородками, одновременно с задних рядов фаланг длинные копья помогают коротким мечам в драке. Мертвые лошади, отрубленные конечности людей, пронзенные тела захватчиков падают бездыханно на землю, в которую они вторглись. Гул топота тысяч копыт и ног, предсмертные крики убитых, рев ярости - висит в воздухе пронизанном запахом крови.
Через два часа боя первые построения гоплитов начинают отступать под натиском тяжелой кавалерии. Тактическое отступление проходит через ряды вторых построений пехоты - в бой вступают свежие силы вторых фаланг, которые все это время не вмешивались в ход боя. Отступленное пространство быстро заполняется персами, но ширина и количество всадников дают возможность вступить в бой лучникам. Град стрел обрушивается на бронированные тела конницы, принося им значительные потери убитыми и ранеными. У входа в ущелье всадники уже начинают хаотично кружить, пытаясь перескакивать через груды своих убитых собратьев. Первая атака персов захлебнулась...
Стало смеркаться. Последние раненые персы были добиты греками и стоны раненых заглушила мертвая тишина. С обратной стороны утеса, стало нарастать красное зарево сотен тысяч персидских костров. Со стороны греков, несколько костров согревали раненых и уставших воинов. Чуть поодаль, огромный костер осветил склон равнины перед ущельем. Его высокие языки пламени, под стоны горна уносили в небо души погибших братьев. Уставшие воины, без привычных усмешек, хмуро поглощали свой ужин. Кто-то разминал свои онемевшие руки, уставшие поднимать и опускать меч на головы врагов. Кто-то мастерил себе новые копья, чтобы на следующий день, снова проткнув сломать их об броню врага. Кто-то перевязывал раны себе или своему товарищу. Кто-то уже спал, чтобы отдохнув накопить силы и проснувшись утром снова ринуться в бой с неравным противником.
Молодой феспиец подбежал к спартанскому шатру, где за столом военачальники обсуждали исход и итоги битвы:
- Мой царь! Мы разложили варварские трупы горстками, это будет хорошей преградой для конницы мидян. Все сломанные копья и мечи убитых воткнуты в землю у выхода из «Средних ворот». Новые копья будут готовы к утру...
- Сколько? - перебил Леонидас, докладывающего командира одной из фаланг.
- Около шести тысяч убитыми.
- У нас?
- Тысяча восемьсот двадцать из пехоты и триста сорок из лучников... несколько всадников прорвались и успели дойти до фиванских лучников, - стал оправдываться молодой «сотник».
- Свободен, - снова перебил Леонидас.
Молодой солдат отдав честь, поспешно скрылся за пологом шатра.
- Этеокл, твои лучники сегодня хорошо воевали. Прибыл ли твой вверенный Гермоген со своими воинами?
- Да, Леонидас, - ответил не большой, но крепко сложенный фиванец, - час назад прибыл с козьей тропы и доложил что там пока тихо.
- Хорошо. Установи гонцов из нескольких лучников. Пусть они следят за положением в тропе и по прибытию докладывают лично мне.
- Да, Леонидас.

День третий.
- Держать строй!!! Не покидать строй! - кричал обезумевшим голосом Леонидас. - Строй! Держать строй!
Его команды, повторным эхом голосов командиров и «сотников» быстро разлетались по отрядам, заставляя их плотнее прижиматься друг другу. Поднятые и сомкнутые в «черепицу» щиты замерли в ожидании. Гул шелеста нарастая все громче, постепенно перешел в пронзительный свист, когда в небе показалась «туча» стрел. Леонидас не отрывая взгляда смотрел на небо. Его шатер находился намного дальше расположения войск, но и до него долетело несколько стрел. Резким движением Леонидас поднял щит и наотмашь срезал им воздух. Две стрелы просвистев, пронзительно вонзились в кожу щита. Еще несколько вонзились в землю рядом и позади в плотный материал шатра. Спартанцы стояли возле своего царя. Опытные воины без особого труда отбили шальные стрелы. Но на передовой положение было намного хуже. В ровных «черепахах» гоплитов снова появились темные зазоры.
- Сомкнуть ряды! - снова рявкнул Леонидас, размахивая мечом в направлении отрядов.
- Сомкнуть ряды! Сомкнуть ряды! Сомкнуть... сомкнуть ряды!
- Заполнить места!
- Заполнить места! Заполнить... заполнить... места! - снова повторилась команда военачальника, передаваемая по устам командиров отрядов.
И тут же пробелы снова заполнились, чтобы дождаться очередного «смертельного ливня». Снова, уже в который раз, туча стрел затмила на время небо, и вновь со свистом и жужжанием стрелы опустились на ряды греков. Десятки воинов упали замертво, несколько раненых солдат отступили из своих рядов, некоторых унесли быстро подбежавшие лучники. Перед взором Леонидаса, насмерть «пригвоздило» к земле раненого солдата корчившегося в болевой агонии от предыдущей атаки. Возле него, упавший на спину гоплит преодолев боль и стиснув зубы надломил стрелу вонзившуюся ему в плечо и отдышавшись снова встал в строй, исчезнув за спинами и щитами своих соратников. Наступила временная тишина, которая лишь изредка нарушалась стонами десятков раненых. Вдруг послышался гул. Гул сотен тысяч голосов по ту сторону ущелья постепенно стал перерастать в монотонный рев и чередуемое постукивание. Через несколько минут в проходе появилась пехота персов. Тысячи солдат медленной рекой приближались к отрядам греков. Медленно, шаг за шагом они продвигались по ущелью, создавая непрерывный гул ударов мечей о щиты. Через несколько минут персы вышли из ущелья и гул перерос в рев атаки. В бой вступили первые фаланги греков и снова черный поток персов наткнулся на непреодолимую стену храбрых солдат. Наплыв «реки» остановился и рев атаки постепенно стал перерастать в крики боли, ярости и монотонный лязг и скрежет металла.
Бой длился уже третий час. Фаланги гоплитов поочередно сменяют друг друга, давая отдохнуть уставшим воинам. Уже перестали стрелять лучники. Бросив опустевшие колчаны, некоторые более смелые фиванцы обнажив свои клинки бросились в атаку, чтобы на несколько минут остановить нескончаемую массу персов. Смотря на исход битвы, Леонидас позвал одного из своих телохранителей. Что-то шепнул ему на ухо. Спартанец внимательно выслушав своего царя, отдав честь направился к рядам телохранителей. Спартанцы стояли строем, внимательно смотря на сражение. Позади них взволнованно переговаривались илоты в возбуждении махающие своими короткими дротиками. Подошедший к спартанцам командир отряда, громко выкрикнул команду и спартанцы издав одобряющий крик, немедленно выстроились в боевое построение. Триста телохранителей царя, отборных воинов воспитанных для сражений и убийства, триста лучших спартанцев жаждавших боя со вчерашнего дня наконец получили долгожданный приказ. Без лишних эмоций и команд, опытные воины прошедшие не один десяток сражений быстро выстроились и ровным строем направив в сторону врага длинные копья двинулись к месту боя. Громкий горн известил феспийцев и фиванцев о подошедшей помощи и под радостные возгласы ряды фаланг расступились давая место для маленького отряда. Град дротиков пронзивший сотни персов, известил их что в бой вступили спартанцы. Отряд облаченный в золоченые доспехи, словно нож в масло врезался в черный поток. Ксифосы словно вращающиеся мельницы, поднимаясь вверх с неимоверной силой и точностью опускались на ужаснувшихся персов. Тщетные попытки сопротивления, оказанные персами перед превосходящими в искусстве убивать воинами, были неумолимо пресечены мощной атакой. Пошатнувшаяся воля персидских пехотинцев, перед невиданной доселе силой и умением спартанцев, окончательно перевалила весы в сторону греков. Паническое настроение персов встретившихся с мечом спартанцев и чудом оставшихся в живых, словно заразная болезнь пронеслась в их рядах. Одновременно, настроение ярости спартанцев и ощущение, что несокрушимые воины вступили в бой, придали грекам «второе дыхание». Черная река пошатнулась в панике и охваченные ужасом персы, забыв о чести и достоинстве, словно шакалы поджавшие хвосты ринулись к спасительному выходу из равнины. Топча своих же соплеменников, в ужасе персы отступили оставляя на растерзание грекам - отставших и раненых.
И снова Арес благоволил грекам, второй день снова победа!
К вечеру прибыл гонец из козьей тропы. Его немедленно доставили к Леонидасу:
- Мой царь! Козья тропа обнаружена мидянами. Отряд персидских разведных был немедленно уничтожен, но несколько мидян все же ушли от преследования. Мы поймали пленного из разведных, он был греком-фессалийцем. В пытках, перед смертью он сказал, что мелиец по имени Эфиальт сын Эвридема указал мидянам путь к козьей тропе.
После доклада, уставшего фиванца увели. Сразу же в шатер подошли полководцы, феспиец Демофил и фиванец Этеокл. К нахмурившемуся в раздумье Леонидасу подошел Демофил:
- Леонидас, завтра все будет кончено. К утру Ксеркс пошлет на тропу лучников и отборные войска. Эпаминонд не удержит их долго. К после полудню мидяне будут уже здесь.
- Сколько потеряли мы сегодня? - спросил Леонидас не поднимая глаз и не выходя из своих раздумий.
- Тысяча двести восемьдесят гоплитов феспийцев и девятьсот шестьдесят лучников фиванцев.
- Мидян?
- Около десяти тысяч.
- Астилос, потери спартанцев? - обратился Леонидас к рослому спартанцу стоявшему чуть поодаль.
- Трое - Милон, Гермоген и Меонт. Шестеро легко ранены, Тидей ослеп.
- Этеокл, мне нужно четыреста лучников. Остальных ты поведешь на встречу ополчению и присоединишься к основной армии. Демофил, ты собери оставшихся гоплитов и разожги по равнине костры, после тихо соберешься и пойдешь вместе с Этеоклом. Завтра день спартанцев.
Демофил и Этеокл молча вышли из шатра. Через полчаса по всей равнине разгорелись костры, создавая ложное представление об отдыхающих солдатах. Тихо, без шума были подняты воины. Спящие, раненые солдаты в недоумении просыпались и строились под шепоты командующих. Еще через полчаса первые ряды фиванцев тронулись в сумраке в путь - навстречу греческому ополчению. Фиванцы одобряюще жали руки оставшимся согражданам, а те хмуро смотрели вслед своим собратьям которым выпал шанс на жизнь. Последними шли гоплиты феспийцев. К Леонидасу подошел Демофил:
- Леонидас, не сердись царь мой и брат, но я ослушался твоего приказа. Позволь мне и еще восьмистам добровольцам, храбрым воинам Феспии, разделить твою славу и сражаться рядом с тобой бок о бок, чтобы с честью героев погибнуть вместе с воинами Спарты во имя и на славу Эллады!
- Я не ожидал от тебя иного, брат мой! - и военачальники обнявшись крепко пожали друг другу руки.

День четвертый. Последний.
Уже третий час прошел, как солнце появилось из пучины моря. Утренний туман рассеялся и солнце постепенно стало нагревать пропитанную кровью землю. Повсюду лежали тела персов, а чуть поодаль от равнины - догорал большой курган греческих тел. Леонидас стоял возле выхода из ущелья и хмуро всматривался в щель, где полоска движущихся сотен тысяч персов, уходила дальше за горизонт. Какие-то крики доносились из «Срединных ворот» и возрастал нарастающий гул - персидское миллионное войско просыпалось. Леонидас вдохнул утренний, холодный воздух и кислый запах разлагающихся тел и крови неприятно пощекотал ноздри:
- Как думаешь, Демофил? Пойдет в наступление Ксеркс?
- Нет Леонидас, я думаю он послал на козью тропу своих «бессмертных». Он дождется полудня, чтобы сомкнуть нас в клещи. По крайней мере, я бы поступил так.
- Ну что же, тогда я думаю, настало время спутать планы Ксеркса? - ухмыльнулся Леонидас и по братски, долго посмотрел в глаза Демофила.
Через несколько минут последний силуэт спартанца, оглянувшись назад на кровавую равнину - тихо исчез за ущельем. Последний взгляд храброго воина всмотрелся вдаль на леса и родные просторы его родины. Тихо защемило сердце и скупая мужская слеза упала на окровавленную землю его предков, за которую не задумываясь он отдает свою жизнь...

Выжившие в эти смутные и жестокие времена греки, говорили потом об этих нескольких днях сражений не без величайшей гордости за смелость и храбрость павших спартанцев. А персы говорили, что в этих нескольких днях сражений невозмутимый персидский царь три раза вставал со своего трона и потерял более двадцати тысяч своих отборных воинов. В третий раз он встал в последний день, когда на величайшую армию того времени, напала выбежавшая из ущелья горстка людей и посеяв в ней панику, чуть не обратила ее в бегство. Многие годы персы с нотой позора и голосом восхищения рассказывали, как яростно сражались греки за свою землю и родину. Рассказывали, как слепой спартанец ворвавшись в толпу персов так яростно бился, что прежде чем его убили он даже будучи слепым, унес с собой в Аид десятки храбрых и сильных персов. Рассказывали, как долгие часы защищались и бились отважные эллины, прежде чем «клещи бессмертных» сомкнулись и последний спартанец ушел в царство мертвых. Многие годы персы говорили, что из всей войны тех лет, Ксеркс испытывал уважение и ненависть лишь к одному царю - Леонидасу Агиаду Спартанскому. Чья смелость и храбрость на многие года понизила мораль персидского войска, показав им какие бесстрашные воины встретят их в Элладе. До сих пор, легендарные спартанцы лежат в земле Фермопильского ущелья. Своей смертью отдавшие дань своей родине и показавшие своим согражданам возможности и силу любви к отечеству. И до сих пор, сквозь года и века их надгробный памятник напоминает человечеству о неисчерпаемой силе духа человека, несгибаемой силы характера, которая может остановить на пути целую армию: «Путник пойди возвести нашим гражданам в Лакедемоне, что их заветы блюдя, здесь мы костьми полегли».