Две хэллоуинские байки (не страшные)

[Irena]

Пикник на обочине

- Да... Ну вот, значить, идет себе Зедд, гуляет тихонечко, никого не трогает, значить...
Бенджи умолк, почесал шарообразный живот тощей, похожей на сухую ветку лапкой - и пригорюнился. Слушатели терпеливо ждали. Наконец Май не выдержал:
- Ну не томи ты! Дальше-то что?
- Дальше-то... – Бенджи еще раз почесал живот, поймал летящий по ветру желтый лист, полюбовался, отпустил... и, услыхав раздраженное шипение Кота, поспешно продолжил: – Вот, значить, гуляет Зедд... и вдруг, откуда ни возьмись, навстречу ему – ЧЕЛОВЕК! Ага... И нет бы Зедду в тень уйти, за могилкой укрыться – а он то ли задумался, то ли что: прет себе прям Человеку навстречу! Ну вот и...
Бенджи опять было наладился погрузиться в раздумья, но Май отвесил ему подзатыльник. Бенджи знал массу всяких баек, но слушать его было одно мучение. Особенно для Мая, с его нетерпеливым характером.
- Да ладно тебе, чуть что – по шее драться! – засопел Бенджи. – Вот я ж и говорю: Человек, как Зедда увидел, сразу как закричит: «Упырь! Упырь!!!» Ну, упырь. И что с того? Коли ты так упырей боишься, неча по кладбищу ночью шастать. А где ж Зедду гулять? Дышал себе воздухом, тихо-мирно, никого не трогал...
- Ну а Человек-то что? – поторопил Пупырь, проглотив пятый (или пятнадцатый?) пирожок.
- Ну, значить... Человек... Человек как заорет! А потом, значить, схватил он Крест да начал на Зедда тем Крестом махать. У Зедда от того в глазах помутнело, упал он и хотел было уползти подальше – да тут Человек... - Бенджи выдержал паузу и вздохнул: - Молитву сказал. И от той Молитвы у Зедда вся шкура волдырями пошла, полопалась, – Бенджи горестно шмыгнул носом, - и помер он на месте. А Человек, злыдень, плюнул и дальше себе пошел. Эх, Зедд... какой упырь был – и пропал ни за что...
- Глупости всё это, - проворчал Кот, приоткрыв один глаз. Кот был тертый, битый, помойный – и считался большим знатоком по части Человеков. – Суеверия, и больше ничего. Твой Зедд попросту свалился в какую-нибудь яму с ... эээ... химическими отходами. Под ноги надо смотреть.
- С чего бы Зедду в ямы валиться? – сварливо возразил Бенджи.
- А мне откуда знать? Может, наркоманом поужинал, вот и окосел, не соображал, куда идет.
- Зедд Человеков не ел! – обиделся Бенджи. – Ну – почти не ел...
- Ладно, ладно... Но сам посуди: пусть Человеки верят, что упырь боится креста и молитвы. Но ты-то должен бы знать... и дружок твой Зедд тоже. Вот наш Упырь – разве он боится какой-то там молитвы?
- Пупырь я, сколько можно говорить?! Пу-пырь!!! – взревел Пупырь, бросая остатки очередного пирожка в нижнюю пасть и скаля зубы в верхней. – Упырей всяких вонючих – пруд пруди, а я один такой, понятно? Единственный в своем роде! Мог бы и запомнить, котявка помойная!
Кот выгнул спину и зашипел. Глаза его вспыхнули янтарным огнем. Пупырь, вытирая лапы о бока, тяжело поднялся.
Пупырь был действительно единственный в своем роде. Если про Бенджи, по крайней мере, было известно, что он мелкий бес, Май величал себя эльфом (хотя неизвестно, имел ли на то основания), а Кот – он и в Африке Кот, - то родовую принадлежность Пупыря определить никак не удавалось. Сам он утверждал, что является последним представителем какого-то древнего племени, такого жутко древнего, что никто о нем и не помнит. Кот же полагал Пупыря, с его двумя пастями, одним глазом-щелочкой и ластообразными лапами, мутантом – на что тот неизменно обижался – и дразнил упырем, на что Пупырь обижался тоже. Всё это было непременной частью ежегодного пикника на Хэллоуин – что не мешало обоим каждый раз ругаться по этому поводу искренне и от души.
Пупырь и Кот кружили по лужайке, один – грозно пыхтя, другой – шипя и метя хвостом. Бенджи на всякий случай отодвинулся подальше. Май вздохнул и слетел с насиженного надгробья – успокаивать скандалистов. Возможно, он и впрямь имел какое-то отношение к эльфийскому племени: пошептал что-то одному, другому – и оба уселись на свои места, ворча: «Дык, а что он? Сколько ему говорил..» - «Подумаешь, назвали его... вон у Бенджи половина друзей - упыри, и сам он наполовину упырь, я думаю, и ничего. Чего обидного-то?» - «Упырь – это одно, а Пупырь – совсем другое. Вот ежели я тебя не котом, а кротом обзову, а?» - «Но-но, попрошу! Я Кот, понятно? К-О-Т! Древнее и неприкосновенное животное! Каждый из котов – уникален!» - «А я – П-У-П-Ы-Р-Ь, понятно? И еще древнее тебя буду! Уж точно уникальнее, потому как я-то один, а вас по помойкам...»
-Тише вы! – оборвал спорщиков Бенджи. – Запах чуете? Это не наши! Это же...

Вот те раз! Издали казалось – компания упырей гуляет по старому кладбищу, как на праздник и положено. А пока спорили, не заметили, как "упыри" подошли совсем близко – и оказались, прямо как в бенджиной страшилке, самыми настоящими Человеками! Хотя и раскрашенными, очень неумело, во что-то упыреподобное.
Прятаться было поздно. Все окаменели, уставясь на незваных гостей. Май завис в воздухе, Бенджи, насмерть перепуганный, безуспешно пытался притвориться частью надгробия; Пупырь даже и не пытался – просто сидел, разинув обе пасти. Кот привычно выгнул спину, вздыбил шерсть и выпустил когти – лишенный предрассудков относительно Человеков, он, тем не менее, имел свои причины ожидать от них неприятностей.
Человеки, впрочем, не спешили махать крестами и швыряться молитвами. Они точно так же таращились на теплую компанию – можно было подумать, что и они испуганы.
- Ч-что это?.. – выдавил, наконец, один из Человеков: лица под зеленой и лиловой краской не разглядеть, но по голосу - девица. – Эт-то же не грим! Ч-что в-вы...?
- Дык это... – пискнул Бенджи. – Мы ничего... мы тут...
Пупырь только засопел громче.
Человеки переглянулись.
- Сидим, никого не трогаем, - проворчал Кот. – Хэллоуин справляем. И не «что», между прочим, а «кто». Так что идите, уважаемые, своей дорогой – место занято.
- Провалиться мне на месте! – ахнул другой Человек – судя по бородке, парень. – Говорящий кот!
- Разумеется! – отрезал Кот. – Я, между прочим, разумное существо. В отличие от некоторых.
Человек с бородкой открыл рот. Зеленолицая девица восхищенно пискнула. Остальные переминались с ноги на ногу, явно не зная, что делать дальше. И тут Май, совершенно неожиданно для самого себя, брякнул:
- Да вы садитесь, устраивайтесь, не стесняйтесь! Тоже празднуете, да? Молодцы! А у нас тут пирожки свежие, с яблоками. Бенджи нам страшилку расскажет. Расскажешь, Бенджи?
Бенджи икнул.

***
Прощание было сердечным. Сидели бы еще – но небо на востоке светлело, и Бенджи, не выносившему солнечного света, давно пора было в укрытие. Да и остальные предпочитали провести день дома, в безопасности.
- Вы классные ребята! – говорили Человеки, хлопая по плечам растерянного Бенджи и очень довольного Пупыря. – Правда, классные! Мы же еще встретимся, правда? Бенджи, ты просто клад – я таких страшков в жизни не слышал! Страшные Человеки – надо же!..
Бенджи желтел, розовел и смущался.
- Май, а ты взаправду эльф? – спрашивали Человеки у польщенного Мая.
- Разумеется! – отвечал он, выставляя напоказ острые уши (больше, правда, похожие на кошачьи). – Разве это не бросается в глаза?
Человеки кивали и уверяли, что уши, конечно, самые что ни на есть разэльфийские.
- Кисонька! Котичек! – приставала девица к Коту. – Идем ко мне жить, а? Я тебе рыбку покупать буду, печеночку... А ты мне будешь сказки рассказывать. Ты не бойся, я никому не скажу, что ты у меня говорящий!
Кот щурил желтые глаза и отмалчивался. Визги и попытки погладить ему не слишком нравились, и, кроме того, он ценил независимость. С другой стороны, рыбка и печеночка... и теплый безопасный угол, особенно в зимнюю ночь... Нет, это предложение определенно следовало обдумать. А уйти он всегда сумеет.

- Ну надо же... – вздохнул Бенджи, когда Человеки, наконец, ушли, взяв клятвенное обещание встретиться здесь же в следующее полнолуние. – Человеки – а какие душевные...
- Вот видишь, - проворчал Пупырь. – А ты – молитва, крест, шкура полопалась...
- Ну дык... – смутился Бенджи. – Я ж это...
- Человеки бывают разные, - наставительно сказал Кот. – Кто душевный, а кто и... С ними осторожность нужна и бдительность. Но девица ничего, да...
Пупырь хмыкнул. Кот покосился на него, но Пупырь сделал вид, что хмыкал совсем по другому поводу. Не хотелось портить благодушное настроение.
А Май размышлял о том, что ежегодный пикник, похоже, станет ежемесячным; и это, с одной стороны, неплохо, - но с другой... надо продумать, из какой пекарни стянуть в следующий раз пирожки, причем в два раза больше, чем обычно, и как проворачивать это дело каждый месяц так, чтобы никто ни о чем не догадался...
Ветер закручивал в смерчики желтые листья. На небе гасли последние звезды.

[Irena]

Шутки ради

- Пясть лягушки, глаз червяги, шерсть ушана, зуб дворняги... ** Что за чушь? - ведьма презрительно фыркнула. – Этот, с позволения сказать, сочинитель ничего не смыслит в зельях!
- Он и не должен, - возразила ее сестра. – Он всего лишь человек.
- Да, но... что за больное воображение? И это называется – гений?! «Плоть сушеная колдуньи»! «Губы турка, нос арапа»! Мерзость. Мы никогда не употребляем человечину, она крайне вредна для здоровья, а в зельях дает совершенно непредсказуемый результат - это, кажется, всем известно!
- Всем ведьмам, - вздохнула третья ведьма, прилаживая котел над костром. – Но не людям.
Первая ведьма (старшая из сестер) в раздражении отбросила книгу:
– Зачем, скажи на милость, ты мне это подсунула?!
- Шутки ради, - виновато пожала плечами вторая. – Ты что-то не в духе, и я...
- Да, я не в духе. Но это - не смешно. Не пойму, что ты находишь в человеческих книгах.
- Нууу... попадаются любопытные моменты. Вот предыдущая, где тоже якобы про нас...***
- Эта пошлятина?!
- Неправда! Там юмор!
- Жалкие потуги и дурновкусие. Назвать ведьм дурацкими именами – фу!
- Но он и не должен знать...
- Хватит вам, - проворчала третья. – Чем без толку языки чесать, помогли бы. Вода вот-вот закипит, а у меня овощи еще не все нарезаны.
- И то правда, - старшая ведьма поднялась и подошла к костру. – Что у нас предполагается в этот раз?
- Уж не шерсть ушана, - хмыкнула повариха. – На прошлом шабаше раздобыла рецепт. Что-то славянское с непроизносимым названием; по описанию – многообещающе.
- Рецепт с шабаша? Так что мы варим, суп или зелье? – удивилась младшая, любительница чтения.
- Как бы и то, и другое. Говорят, у славян оно считается сакральным. А что останется после обряда, можно будет доесть.
- Хм. А это что? – старшая подняла пучок сушеной травы. – Пахнет... странно.
- О! Это наша германская кузина вдруг расщедрилась.
- Горбунья Крейтервейс?**** И ты собираешься добавить это в суп? – старшая принюхалась с подозрением. – Кто знает, какой эффект они дадут? С кузиной никогда не поймешь...
- Ну, она сказала - просто приправа, - в голосе ведьмы не было особой уверенности. – Хорошие специи в супе никогда не повредят. А за магией прослежу.
- Лишняя толика магии в зелье тоже не повредит, - беспечно заявила младшая, пряча в сумку брошенную книгу. Только после этого она присоединилась к остальным. Некоторое время все сосредоточенно чистили и резали овощи. Когда же всё, что требовалось, было брошено в котел, повариха велела сестрам держаться подальше, не совать нос и не лезть с советами. Старшая ведьма потерла поясницу, огляделась вокруг и поморщилась:
- И всё же нравится мне это место.
- Другие были еще хуже, - пожала плечами младшая.
- Именно! А всё твоя дурацкая идея – поехать на Самайн в колонии! Дома тебе не сиделось?
- Я же просто пошутила! – обиделась младшая. – А вы вдруг сразу согласились!
- Да ты же все уши прожужжала: ах, там так празднуют, с таким размахом... И что? Тут даже нет ни одной приличной вересковой пустоши! – и ведьма широким жестом обвела окрестности: старое кладбище, а за ним - бескрайнее кукурузное поле с мерзкого вида чучелами. – Эти пугала как будто пялятся на меня, с ними определенно что-то не так! А здешние упыри - ужасно невоспитанные!
- Упыри? – не поняла средняя сестра.
- Upier, - скривилась старшая. – Назвать этот сброд благородным именем «вампир» у меня язык не повернется. Какие-то грязные лохматые личности... азиаты, славяне, черные, кого тут только нет.
- Верно, - поддержала младшая. – Вот лорд Дракула - вампир. Настоящий джентльмен, что бы там ни врал этот... как его... – и она мечтательно вздохнула.
- Вы забыли, - продолжала старшая, - как эти хамы приставали к нам с непристойностями, когда мы пошли осматривать кладбище? Пришлось позорно бежать, как девицам от хулиганов! Нам, ведьмам! Какой шутник придумал, что в чужой стране незаконно упокаивать нежить, если нет явной угрозы жизни? Сюда бы его...
- А ведь сегодня они будут гулять всю ночь, - задумчиво проговорила младшая. - Это же их праздник.
- Да... ну, будем надеяться, обойдется.
Ведьмы замолчали и уселись ждать. Аромат от котла шел умопомрачительный.
Шелестела на осеннем ветру кукуруза. Скрипели, покачиваясь, шесты с пугалами. Где-то на ферме выли собаки.
Небо затянуло тучами; луна скрылась. В темноте шорох казался громче. Старшая ведьма встала, вглядываясь в кукурузные заросли.
- На нервы действует? – спросила младшая.
- Тише. Кажется, накаркали.
- Что... – младшая осеклась. Теперь и она видела: кукуруза качалась не от ветра. Через поле шли... люди? У людей, даже пьяных, не бывает такой неровной, спотыкающейся походки. Люди не пахнут склепом, и глаза их не светятся багровым.
Похоже, в гости к ведьмам явилось всё кладбище. Возглавляли толпу лохматые бородачи – давешние «невоспитанные упыри».
Последними, волоча за собой шесты, неуклюже ковыляли пугала.
- Что за шутки? – нервно хихикнула младшая. – Эти же - вообще из каких-то фильмов...
- Ох, как не вовремя, - поморщилась средняя, сосредоточенно помешивая варево. – У меня суп вот-вот...
- Не беспокойся, - пообещала старшая, разминая руки. – Я им, шутникам, сейчас устрою праздник! Если это – не угроза жизни, то...
Обе ведьмы встали рядом, воздев руки. С кончиков их пальцев срывались крохотные молнии. В напряженном молчании сёстры ждали, пока незваные гости подойдут поближе.
Между тем толпа замедлила ход и наконец остановилась, словно в нерешительности. Упыри, зомби, пугала топтались на месте, ворчали, принюхивались, и взгляды их были прикованы... к котлу с супом, который повариха как раз снимала с огня.
Бородач в первом ряду сглотнул, шагнул вперед. Старшая ведьма кивнула – «сейчас!» Третья торопливо вытирала руки, чтобы присоединиться к сестрам...
- Красавицы! – выдохнул бородач. – Родные! Сто лет борща не ел!
- Сто два, - уточнил его сосед. – Дамочки, вы это... Мы ж шутя, не по злобе... Звиняйте, в общем. А? И это... ради праздника бы... – и выразительно глянул в сторону котла. – Очень уж оно... пахнет...
В задних рядах согласно зашумели.
Ведьмы ошарашенно переглянулись.
- Разве упыри едят суп? – одними губами шепнула младшая.
- Ну, если им так хочется... – так же тихо ответила старшая и взмахнула руками, словно стряхивая воду. В руках у гостей оказались миски и ложки. – Так, кто за супом – подходите! Да не толпитесь! В очередь, сукины дети, в очередь!
Повариха, склонившись над котлом, поспешно нашептывала заклинание «горшочек-вари» - чтобы всем хватило. Упыри терпеливо ждали. Вот суп полился в протянутые миски – и жуткие зеленоватые хари расплылись в блаженных ухмылках.
Вскоре все ночные звуки заглушило дружное чавканье.
Ведьмы молча наблюдали за этим удивительным действом. Склонились над мисками чернокожие зомби. Упыри сосредоточенно орудовали ложками, морщась, когда те задевали клыки. Оба бородача пристроились уже за третьей добавкой. Мелкие бесенята, мисок не получившие, крутились у всех под ногами и совали рыльца в чужие миски – их гоняли, но беззлобно. Даже пугала, вовсе не выглядящие теперь жуткими, ухитрялись непонятным образом запихивать ложки в нарисованные рты.

- Просто приправа, значит? – протянула старшая. – Ох и шутница же наша кузина.
- Но как она могла знать? – удивилась средняя. – Она же не прорицательница.
- Как бы то ни было, Самайн удался, - заметила младшая. – Мертвых мы почтили, как никогда.

_______________
** Рецепт зелья из "Макбета".
*** "Вещие сестрички" Пратчетта.
****Колдунья из сказки "Карлик Нос" Гауфа.