|
|
|
Ловушка №!
Вечернего света не хватало для освещения небольшой комнатки, и там включили люстру. Было сильно накурено, несмотря на призывы хозяев, многочисленные гости пускали дым, не выходя в коридор. На высокой тумбочке у дальней стены от двери сидел молодой человек коротко стриженный и небритый. Его взгляд блуждал по лицам собравшихся. Как бы поднося спичку к свечам, разжигал он огоньки в многочисленных глазах напротив. Поймав такой взгляд на улице, люди могли бы расценить его как вызов, но здесь он им даже нравился.
-- Ну что же вы так бледны? Давайте кушать. Я голоден, как слон в зоопарке. Что вы говорите, там хорошо кормят? Знаю, сам только что из него, -- в комнате раздалось несколько смешков, выждав небольшую паузу, странный молодой человек продолжал.
-- Господа сидели за длинными столами, качали головами, стучали ножами. В коридоре стоял жуткий шум и курил. Я спросил у него: "Как вы относитесь ко всему происходящему?" Он задумался, повисла пауза в пару часов, -- вопросительно посмотрев в сторону, рассказчик продолжил. Улыбка уже практически не сходила с лиц слушателей.
-- Сначала я просто стоял, потом от табачного дыма меня потянуло в сон. Мне стало казаться, будто люстры -- это воздушные корабли, заполненные белым вином. В одной из люстр был помещен хор и оркестр. Певцы были похожи на рыб, они просто открывали рот, но звуков никаких не издавали. Куря трубку, я наблюдал за крутящимися кораблями. Окружающую тишину нарушал лишь скрип паркета от танцующих туфель летящих в кадрили людей. У дверей стоял огромный дворецкий и качал головой. Еще везде бегали маленькие дети, они играли в прятки. На столе бегал пьяный мужчина, у него сверкали пятки, сознание его явно было на нуле. Вдруг я услышал со всех сторон, как будто из громкоговорителей: "Ну я же сложный организм, вы должны понять... Ну да, понять то я должен, но...", - а это голос дворецкого, но он же стоит в другой стороне зала. "Ну же, вы должны понять...", - послышалось опять. Лицо дворецкого стало расти и достигло колоссальных размеров. Да это ведь ужасный шум. Корабли с вином превратились снова в люстры, все вернулось на свои места. "Они ведь меня создают, как я могу к этому относиться, конечно, хорошо", - сказал шум. Вот так, странно все... Я надел свой плащ и поехал домой.
Молодой человек, сидевший на тумбочке, спрыгнул на пол и поклонился -- люди напротив зааплодировали. "Спасибо, если вы не против, я вернусь на место", - с этими словами рассказчик опять взгромоздился на свой трон. Он поднял руки к лицу и опустил глаза, о чем-то задумавшись.
-- Наверное, я прочту еще пару стихотворений... и, наверное, буду закругляться...
-- Да, Милтон, еще хоть немножечко, -- донеслось из прихожей.
-- Да, сейчас...
...На мне поставлен жирный, жирный крест.
Малыши нам пиздец,
Мы не сможем поднять этот крест,
Нам точно пиздец...
Детский сад будет закрыт,
Родители больше не придут,
Воспитатель будет убит,
Малыши все умрут.
Да, теперь точно все прошло,
Проистекло горячим чаем.
Теперь все точно будет хорошо,
Порадовали собачки родных своим диким лаем.
Нам пиздец малыши, нам пиздец,
Дядя Петя не пришел,
Дядя Каша с ума сошел,
Нам пиздец малыши, нам пиздец...
Паровоз под откос, под откос паровоз,
Побольше масла, здесь пройдет Берлиоз,
Раму мыло Маму, не зарастет тропинка к храму,
Помянуть мертвую раму, которая мыла маму...Парень улыбнулся, а через мгновение рассмеялся. "Спасибо, очень вам благодарен...", -- под аплодисменты молодой человек вышел в прихожую, скрываясь от взглядов, летевших на него со всех сторон.
Из комнаты еще доносились звуки, видимо начали что-то обсуждать. Обернувшись, Милтон открыл дверь в зал. "Ай, молодца!", -- сказал встречавший его у входа человек. Он несильно похлопал по плечу молодого человека и пожал ему руку. В зале были еще двое, они сидели у окна на диване и улыбались. Милтон осторожно прошел мимо накрытого стола к небольшому креслу. Застенчиво улыбаясь, он направил глаза в бездонную глубь потолка, в комнате было немного прохладно, это особенно ощущалось после накуренной прихожей.
Слышались звуки гитары, доносились голоса. Можно даже было расслышать некоторые слова. Было ужасно накурено и светло, люди за столом, жестикулируя руками, открывали рты в такт гитаре. Я приподнялся, чтобы осмотреться, но ничего разглядеть так и не сумел. Гитара неожиданно затихла, завязался разговор. До меня долетали отдельные слова... да, безусловно... собаки молодцы... нулся, наконец... пусть. Попытавшись подняться на ноги, упал и ударился головой об стол...
Я сидел на лавочке и что-то бурчал себе под нос. Друзей не было, было лето. Все разъезжались по дачам, деревням, а я в свои восемь лет ни разу не был за городом.
Солнце светило мне в глаза, спрятаться было некуда, да и домой идти не хотелось. Так накапливались пустые летние дни. Затем они складывались в месяцы, месяцы в годы. Но некоторые дни, выпадали из привычного распорядка, и тогда последним пристанищем им становилась моя голова. Иногда я воскрешал их, заново переживая моменты своей прошлой жизни.
Сейчас, кроме не самых приятных воспоминаний о далеком ненужном лете, мне почему-то в голову ничего не приходило. Может оттого, что моя реальность была похожа на те далекие мгновения.
У нас не так давно был завтрак, и вставать пока не разрешали. Но я уже сейчас был в предвкушении сегодняшних сражений. Мой отряд отдыхал, ожидая меня на тумбочке. Ребята знали, что сегодня будет жаркий денек, и у них тоже немного покалывало от этого в голове. "Ничего, парни, еще один шажок!", -- подбадривал я. Хотя они уже привыкли и не обращали на мои слова почти никакого внимания, ведь практически каждый день в их жизни был великим шагом куда-то.
Почти все мои солдатики были красными, за исключением двух серых ковбоев и 4 индейцев. Вообще войска были довольно разноплановые: пулеметчики, пехотинцы, индейцы, ковбои, офицеры (их единственным оружием были револьверы), был даже один радист. У каждого воина была своя история, биография, у них были свои награды, свои ранения. Все это я записывал в небольшую тетрадочку, там содержались небольшие рассказы на каждого солдатика. Иногда в полк прибывало пополнение, но такое было большой редкостью.
Мы сражались против короля Испании Артура пятого. Вообще его личность была довольно таки скрытной и молчаливой, но все же я знал о нем довольно много. Так как большую часть своего времени мы проводили в битвах между собой. Его отряд состоял из молодых ребят. У него часто были пополнения в составе, да еще нередко подвозили оснащение. Строгая темно желтая униформа...
Сейчас войска Артура отдыхали в санатории, компактно расположившемся в верхнем ящике его тумбочки. Все понимали, что сегодня будет, и поэтому старались не тратить силы на пустые разговоры.
Сам король молча сидел на своей кровати, глядя в бесконечно белую даль потолка. Его большие голубые глаза не подавали признаков жизни, но это было нормальное состояние монарха. В палате было тихо, иногда доносились голоса медсестер и врачей, но они были настолько далеки, что не могли вторгнуться в мысли короля.
Я тоже сидел молча, мысли уносили меня куда-то в горы. Отчетливо был виден лишь закат солнца, остальная картина была размыта вечерними красками или моей не сосредоточенностью. Еще было слышно жужжание стрекоз... Кто-то играл на волынке...
-- Принц Милтон, прошу садиться в вертолет, мы отбываем, отряд уже готов к вылету.
-- Хорошо, хорошо спасибо.
"Артур, Артур, пойдем, наверное, уже можно", -- громко произнес я. Тот выдержал паузу в минуту, а потом, не отрывая глаз от потолка, произнес: "Все по машинам, мы выезжаем, идите вперед, будем через 5 минут".
Я поднялся с кровати, положил солдат в кулечек и вышел в коридор.
Было необъяснимо тихо. Солнце светило ярко, попадая Милтону в глаза. Наше укрепление походило на крепость и поэтому внушало солдатам спокойствие и уверенность. Все уже давно находились на своих позициях.
Пользуясь неожиданно представившейся паузой, ребята играли в карты. Принц разглядывал в бинокль массивное сооружение напротив. Туда стали подтягиваться вражеские войска. Это означало, что скоро начнется бой.
-- Эй, картежники, быстренько заканчивайте!
-- Хорошо, -- издали донеслось до принца.
Понемногу вокруг стало добавляться шуму. Это начали развертывать пушки и заряжать автоматы. Вскоре изменения коснулись и картины перед глазами Милтона. Небо стало кроваво красным с черными полосками от снарядов. Шум стал чудовищным невидимым облаком, которое все сильнее и сильнее давило на людей.
Раскаленное небо металось в его глазах, изредка вовсе пропадая за черной пеленой. Такая картина была ему привычна, прошло уже почти полгода, как Милтон находился здесь. Сначала было страшновато, но потом чувство неминуемой смерти прошло. Появилась уверенность и бесстрашие.
Мысли посещавшие принца в эти минуты были далеки от войны, хотя постепенно адреналина в его крови становилось все больше и больше. И вот Милтон бежит на позиции, чтобы оттуда понаблюдать за происходящим. Солдаты планомерно отстреливаются, ничего серьезного не происходит. Убитых нет, раненых тоже. Судя по всему у противника обстановка идентична.
На горизонте, будто огоньки на елке появлялись вспышки от выстрелов. Желтые фигурки быстро перемещались в окнах полуразрушенного дома. Короля Артура видно не было, скорее всего, он как обычно командовал из полуподвального помещения. Неожиданно раздался жуткий металлический скрежет.
Было темно, назойливый звон не стихал, я протянул руку, чтобы нащупать будильник. Через мгновение воцарилась абсолютная тишина. Тепло под пуховым одеялом, дальше холодно и страшно. Но даже немного светло. Не открывая глаз, я включил телевизор -- замерцали огоньки, кто-то читал новости. Прошло еще несколько минут - ничего не происходит.
"Ну все, хватит спать! Какая банальная фраза, а сколько физических истязаний, сколько воли!", -- немного подождав ответа от организма, я резко встал с кровати.
Стандартные утренние процедуры не отняли у меня много времени. Доведенные до автоматизма они проходили мимо, никогда не оставляя следа в памяти. Телевизор, зеркало, вода, паста, чай, телевизор. Я пришел в сознание в прихожей, открывая входную дверь. Так... вроде ничего не забыл, а что собственно можно было забыть?..
Утро встречало меня прохладой, людей практически не было. Холод, дорога, человек, дорога, остановка, люди, холод, автобус, деньги, стекло, дорога, холод.
Довольно пасмурно, под ногами полно воды и грязи, небо бездонно серое, абсолютно безразличное ко всему происходящему. Наверное, я был подобен обстановке -- такой же непробиваемый и бездонный. Мой размеренный шаг плавно вел меня к небольшому зеленому зданию, вселял тупое спокойствие. Я смог разглядеть фигурки людей, толпившихся у входа. Они о чем-то спорили и громко смеялись. Вот уже видно лица, видно сумки и слова.
-- О, Милтон, привет!
-- Привет, -- немного помолчав, - Что это вы тут на холоде делаете? - протягивая руку.
-- Да ты разве не знаешь? Мы же сегодня не учимся!
-- Во как...
-- Ну да! Все в парк идем, на карусели кататься!
-- Чего?! Какой карусели, хватит нести чушь! -- либо я еще не выспался, либо они меня разыгрывают.
-- Да уж, только пришел и сразу кричать. Тебя никто не держит, хочешь -- иди учись, раз такой тупой.
-- На себе посмотри... а что, правда, идем? -- было немного неприятно от этих слов, но все же.
-- Я гляжу ты сегодня явно не в духе. Конечно, правда!
Карусель... какая-то странность, какой еще парк. Наверное, не стоит тратить время на размышления, а принять как данное. Приятная неожиданность, ну что ж отдыхать, так отдыхать. Я влился в компанию, стоящую перед входом, пошли глупые разговоры. Вяло ворочая языком в перерывах между зевотой, люди обсуждали сложившуюся обстановку.
-- Чего мы ждем? Пойдемте быстрей, холодно же!
-- Ирина, подойдет, где ее черт носит, и пойдем. Холод собачий, а мы тут должны прозябать!
Прошло еще несколько минут -- ничего не произошло. Я содрогался от каждого порыва ветра. Да еще начал накрапывать дождик, стало совсем невесело. Люди начинали нервничать, все чаще стали появляться матные словечки. Мне происходящее тоже дико не нравилось, я опустил голову и начал рассматривать пузырьки на поверхности луж, стало совсем грустно.
-- Ну все, если через пять минут ничего не произойдет я ухожу!
-- И я тоже, по мне уж лучше учиться, чем здесь мокнуть!
Прошло еще минуты две молчания и, о чудо! Мы увидели, бегущую к нам женщину под синим зонтом. Практически сразу стало ясно -- это Ирина Сергеевна.
-- Ой, ребята, извините меня, транспорта не было. Сейчас, я только вещи в кабинет закину и все, подождите минутку.
В воздухе витало удушающее предвкушение смерти. Чувство, которое заставляло меня стоять часами с открытым ртом и смотреть куда-то в потолок. Умирать молодому не так страшно, умирать после двадцати страшнее, но все же можно (к этим годам ясно, что многое не получилось, но еще есть шансы, что еще что-нибудь получится), дальше по убывающей ветви параболы, а может и синусоида, самое страшное после шестидесяти -- жить хочется, но не получится и незачем, она уже стучится в окно. Присутствующие родные, их никогда больше не увидишь, чувство страха и беспомощности, а все летит быстрее и быстрее, а в голове: "Жизнь прошла, как не было - не поговорили".
Мы, обрадованные прибытием дамы с зонтом, собирались уже отправляться в путь, но неожиданный резкий визг тормозов вернул нас в исходную позицию. Из припаркованой вплотную к тротуару машины выбежали трое мужчин. Они заметно нервничали, мы молча наблюдали.
-- Все к стене! -- заорал один из здоровяков.
-- Но мы... мы ничего...
-- Я тебе, бл**ь, что сказал?! Не понял ничего? Сейчас поймешь, -- он достал пистолет с глушителем и направил его в голову бедолаги.
-- Хорошо, хорошо, сейчас, -- заикаясь от страха прошептал парень.
-- Так, ты я гляжу больно разговорчивый, подойди сюда, -- с этими словами он нажал на курок. Три глухих выстрела разорвали тишину. Все пули попали в голову. Было страшно смотреть, но я не успел отвести глаз, на секунду передо мной появилась бордовая роза, обрызгавшая меня с ног до головы кровью, затем она потухла. Воцарилось давящее молчание.
-- Всем к стене, -- уже спокойно проговорил убийца, - он умер с надеждой на жизнь, я вам для успокоения ее не оставляю.
Все стали к стене, последнее, что я успел увидеть это автомат в руках одного из убийц, потом кирпичи, сливающиеся в единое месиво зеленого. Оставалось подождать скрежета железных зубов и тогда уж все. Теперь уже мы заметно нервничали, меня вообще трясло, хотя никакого смысла в этом уже не было. Мгновение. Страшный грохот известил округу.
Я с трудом открыл глаза -- было темно. В метре от меня надрывался в утренней арии будильник. Он опять меня вернул сюда.Если вы хотите выразить свое мнение по этому тексту, вы можете добавить свой отзыв на специальную страничку.
Авторам всегда приятно получать ответную реакцию читателей на свои тексты. И не суть важно, восторженные ли это отзывы, либо критические замечания, главное, что текст не остался незамеченым среди других.
  |
 |
   |
